(1 июля 2016) В Ижевске открылась выставка «Качая колыбель» («Кокыез веттаса»), впервые открывшая широкой публике таинственный мир удмуртских обрядов, связанных с рождением детей.
Выставка заняла один из малых залов Национального музея им. Кузебая Герда. Экспонаты, представленные на ней, подобраны из музейной коллекции – среди них почти нет редких вещей, которых нельзя было увидеть на других этнографических экспозициях. И всё же, собранные вместе, они открывают новую для аудитории тему рождения и воспитания ребёнка в удмуртской культуре, пропитанной дохристианскими верованиями. Материальный мир выставки на первый взгляд кажется неброским: колыбели разных форм, костюм молодой матери-удмуртки, домашняя утварь, которую использовали при уходе за младенцем. Но, вглядываясь в эти предметы пристальнее, можно погрузиться в цивилизацию, разительно отличающуюся от современной, хотя от некоторых экспонатов нас отделяет всего сотня лет.
«Качая колыбель» — та выставка, на которой необходимо заказывать полноценную экскурсию. Без пояснений специалиста кажется совершенно странным, почему среди экспонатов – плетёное корытце, в котором лежит спелёнутое дитя, или хлебная лопата для печи. Зато после рассказа экскурсовода перед глазами встает величественная и страшная картина взаимоотношения наших предков и опасного, мрачного мира, полного таинственных и враждебных сил.
Большинство обрядов, связанных с рождением и первыми днями жизни ребёнка и просуществовавших вплоть до начала ХХ века, служили одной цели – защитить дитя и его мать. Страх перед неизведанным миром за порогом избы был так силен, а надежда на чудо так велика, что буквально каждый шаг молодой женщины, решившейся стать матерью, сопровождался суевериями и бытовой магией.
Дитя, защищенное всеми этими обрядами, продолжавшимися в бане три дня, нужно было занести в дом, но и это нельзя было сделать, не отведя глаз нечистой силе. Считалось, что злые духи могут подкараулить ребёнка на крыльце и сглазить его, наслать болезнь. Чтобы избежать этого, запутать нечисть, младенца передавали через окно, иногда даже разбивая для этого стекло. Первой люлькой для новорожденного становилась какая-нибудь домашняя утварь – решето, корытце, плетеная корзина: готовить колыбель до рождения ребёнка считалось дурной приметой. Как только колыбель была готова, ребенка перекладывали в неё. Тут к оберегу-пелёнке из отцовской рубашки добавлялось покрывало из материнской юбки: как пологом, колыбель накрывали подолом, отрезанным от того сарафана или платья, в котором женщина ходила во время беременности. Именно от этого старого обычая пошло выражение «под мамкиной юбкой», означающее беспомощного малыша.
Женская одежда вообще была одним из самых мощных оберегов в доме, защищавшим не только саму женщину, но и её детей. Многие детали имели сакральное, магическое значение. Звон монисто на груди женщины отгонял злых духов, но монисто могли позволить себе только в зажиточных семьях, а вот головной убор с обережными символами был обязателен для всех. Как и в культурах многих других народов, удмуртки меняли головной убор после свадьбы – девичью такью, похожую на тюбетейку – на сюлык. Молодая жена начинала укладывать волосы особым способом, закручивая пряди у висков, а косу закрывая чалмой – накидкой до полутора метров длиной, которая ниспадала по спине и для удобства заправлялась за пояс фартука. Поверх чалмы накидывался сюлык – особым образом сшитое покрывало, скрывающее голову, плечи и спину женщины. Пока женщина носила ребёнка, сюлык был чёрным, цвета плодородной земли, богато украшенный вышивкой с символами рода. После рождения первенца женщина надевала красный сюлык, на котором должны были быть нанесены символы дерева – Великого древа, связывающего все поколения рода, дающего защиту предков. Красный цвет и сам по себе считался защитным, обладающим живительной силой, поэтому в заднюю часть сюлыка мать заворачивала ребёнка как в покрывало, чтобы помочь ему справиться с болезнью.
Магические действия с колыбелью на укрывании материнским подолом не заканчивались. На дно непременно клали острый предмет (нож, шило, осколок стекла), чтобы отогнать злую силу, а саму колыбель подвешивали к матице – главной оси в доме, которая символизировала центр всего мироздания. По необходимости колыбель можно было переносить и в другие места, и на улицу забирать, нельзя было только ставить на землю – наши предки были уверены, что в этом случае духи тотчас заберут младенца в свой нижний мир.
Заболевшего ребёнка по древнему обычаю «перепекали»: обмазывали кислым тестом и на хлебной лопате сажали в печь. От некоторых недугов печное тепло, возможно, и спасало. Но панацеей это средство точно не было. Так в народных сказка появился сюжет о Бабе-Яге, сажающий добрых молодцев в печь — обряд старух-знахарок, деревенских ведуний, стал со временем казаться угрозой.
